6. Девишник
На девичнике в старорусской свадьбе настроение было по большей части минорным. Невеста с распущенными после бани волосами сидела за столом, причитывая по смытой волюшке. Причетами она встречала каждого, пришедшего посмотреть, как будет "красоваться" невеста - прощаться со своей "красной красотой". Красная красота - символ девичества - представляет собой веночек с лентами, надетый на голову невесты (по старорусским записям).
Невеста обращалась к брату:
Уж попрошу-то тебя, братец мой кровинушка,
Что ж я иду, горькая сиротушка,
Я в хорошие людишки добрыи,
Не к сударыне родной маменьке,
А я иду-то к чужим-то чужанинам.
Дак когда мне сгруснется, горазд (очень) стоснется (затоскуется),
Уж я приду горька сиротушка,
К тебе в хорошее-то гнездышко,
Дак уж ты не закрывай-ка воротичка на подпорочки,
А окошечки на защелочки.
Уж я приду к тебе, братец мой кровиночка,
Уж во хорошие я к тебе дороги гости,
Дак встретить намест (вместо) приятного родного татеньки,
Облаская горькую сиротушку,
Прими намест приятного родного татеньки.
Невеста обращалась к матери:
Я тебя попрошу, сударынька родна маменька,
Уж когда я наживуся, горька сиротушка,
Уж ты меня сустреть (встреть), уж на пути-то, на дороженьке,
Да спроси у меня, у горькой тогда сиротушки,
Как живу я, горькая сиротушка,
Во хороших людях добрыих.
А я иду, горькая сиротушка,
К тебе, сударыня родна маменька,
Всю рассказать-то жизнь хорошую,
Как живу я, горька сиротушка,
Уж не с родной-то маменькой.
Мать отвечала дочери:
Как загонят тебя дитятко,
На чужую дальнюю сторонушку,
На чужую, неназнамую (незнакомую),
Как за горы-то за высокие,
За леса тея за темные,
Закокуешь там, серая кокушечка,
А ты вспомни, мое дитятко,
Как кокует твоя матушка
На своей родимой сторонушке.
Если у невесты не было матери, причитывала тетка:
Ластушка касатка,
Когда я шла у тебе, родная,
Я зашла к твоей родимой матушке,
Я позвала, ластушка касатушка,
К тебе, горькая сиротинушка,
Проводить-то тебя во чужи люди.
Родна матушка отказалася:
"Что не ходят ножки скорые,
Да не служат ручки белые,
Да и не могу я встать, родная,
Благослови за меня ты мое дитятко".
(Записано от А.С.Барабановой из дер. Буреги)
Такие причитания слушатели принимали близко к сердцу и "тут уж и все плачут, а невеста пуще всех" (Барабанова А.С.). В момент расплетения косы невеста вырывалась и не давала расплетать косу.
Причитания на девичнике звучали вместе со свадебными песнями, которые исполняли подружки, часто причет и песня звучали не поочередно, а одновременно. В Старорусском районе отмечен небольшой репертуар свадебных песен, исполняемых и в момент рукобитья, и во время шитья приданого, и на девишнике. Это такие песни, как "Вы сборы, сборы", "Расшумелася грушица", "Разлилось тут, разлилеялось", "Из-за лесу, лесу темного", "Сборы". Иногда эти песни сливались в одну и воспринимались как одна.
Так, в тексте, приведенном ниже, слились воедино две песни - "Расшумелася тут грушица" и "Из-за лесу - лесу темного":
Расшумеласи тут гру-как грушица,
Расшумелася зели-зеленая,
Порасплакалась как Ду-как Дунюшка,
Перед батюшкой как сто-как стоючи,
Перед матушкой гово-говорючи:
"Государь ты родной ба-как батюшка,
Сударыня родна ма-как матушка,
Нельзя ль думушку поду-подумати,
Нельзя дела поста-поставити".
"Милое наше ди-как дитятко,
У нас дума раньше сду-как сдумана,
По рукам у нас уда-ударено,
Зелено вино порос-пороспито".
Из-за лесу, лесу та-как темного,
Из-за садику зеле-зеленого,
Тут летит стадо серы-серых гусей,
А другое лебеди-бединое,
Отставала тут лебе-лебедушка
От стадичка от серы-серых гусей,
Приставала тут лебе-лебедушка
Ко стадичку ко гуси-гусиному.
Не сумела тут лебе-лебедушка
По-гусиному-то кли-как кликати,
Начали ее тут щи-как щипати.
"Не щиплите, гуси се-как серые,
Не сама я к вам зале-залетала,
Занесло меня пого-погодою,
Превеликою невзго-невзгодою".
Отставала тут как Ду-как Дунюшка
От своего пле-как племени,
От своего отца с ма-как с матерью,
Приставала тут как Ду-как Дунюшка.
Ко чужому роду пле-как племени,
Ко чужому отцу с ма-как с матерью,
Начали ее журить-бранить.
"Не браните, свекор ба-как батюшка,
Со свекровью со ма-как со матушкой,
Не сама я к вам зае-заехала,
Завезли меня добры, добры кони,
Добры кони-то Ива-Ивановы".
Записано от А.П. Даниловой, Н.Г. Юлиной , Е.Д.Лукичевой, А.И. Лукичевой, деревня Буреги.
М.б., вместо верхней песни
Невеста, причитывая, благодарила подружек:
Вам спасибо, красны девушки,
Мои милые подруженьки,
За веселые за песенки,
Что пришли милые подруженьки,
Повеселить меня, сиротушку,
Во последнем поры-времечке,
Меня во красных во девушках.
Спасибо, милые подруженьки,
Не чуждались-то сиротушки,
Заходили за сиротушкой
На веселое гуляньице.
(А.С.Барабанова, дер. Буреги)
7. Прощанье с "красной красотой"
Самый напряженно-драматический обряд девичника - прощанье с "красной красотой". В последний раз заплетали волосы девушки в одну косу. А на следующий день после венчания в церкви сваха заплетала уже две косы (символ замужества) и надевала молодой женский головной убор - шлык (другое название "повойник") или кику, о которой говорилось раньше. Такой головной убор плотно покрывал волосы женщины, уложенные в пучок или венком вокруг головы.
Шлык представлял собой мягкую шапочку с овальным верхом и нешироким околышем, собранным на шнурок и затягивавшимся тесемками на затылке. Иногда он шился , как детский чепчик, и завязывался под подбородком, но были и другие покрои. Такой убор для повседневной носки изготавливался из недорогих тканей (холста, ситца, сатина), а праздничный - из шелка, парчи, атласа, кашемира, бархата. Шлык (повойник) всегда накрывался платком, шелковым или кашемировым в праздники, холщовым или ситцевым в будни. Как и в средневековой Руси женщине считалось неприличным выходить на улицу или находиться дома при посторонних (а иногда даже и при домашних) в одном повойнике, без платка.
повойник
Песня, чаще всего исполнявшаяся в этот момент подругами невесты, звучала так:
Поразлилося да поразлилося
По лужкам-лужкам вода вешняя,
Вода вешняя, долговечная.
Дочь от матери прочь уехала,
Мать по дочери слезно плакала,
Слезно плакала, дочь ворачила (возвращала):
"Воротись-ка ты, чадо милое,
Чадо милое, дочь любимая,
Ты оставила золоты ключи,
Золоты ключи с шелковам поясом". -
"Не обманывай, родна маменька,
Не оставила я золоты ключи,
Я оставила красу девичью,
Красу девичью, косу русую,
Косу русую, ленту алую,
Ленту алую, волю вольную.
(Е.К.Базарова, деревня Заднее Поле)
Затем невеста снимала с головы веночек и с причетом, кланяясь в ноги сестре, подругам, просила принять ее "красную красоту":
Возьми от горькой сиротинушки,
От меня-то красу девичью...
Отстаю я от лебединого-то стадичка,
А пристаю я к серому-то гусиному,
Теряю я свою красу девичью.
Сестра или подруги принимали "красу девичью", успокаивали невесту, а отец с матерью благословляли ее иконой. Все расходились по домам, чтобы на утро снова прийти в дом к невесте и проводить ее к венцу. Иногда на девишник приезжал жених с дружками, одаривал невесту и девушек сладостями и молча сидел за столом. Есть свидетельства того, что жених проводил парневик или парнишник (прощание с холостой жизнью) перед тем, как приехать к невесте. Друзья жениха затевали веселые игры и пляски, катание по деревне на лошадях (невеста и жених в этом участия не принимали).
Обряд прощания с "красной красотой" в разных деревнях исполняли по-разному. Например, в деревне Рамушево косу невесты разделяли на две после венчания в доме мужа. Молодых вели в чулан, прятали от всех, давали им есть, а муж косу расчесывал на две. Затем дружка выводил молодых из чулана и "раскрывал" (стегал) их кнутом, отгоняя порчу.
8. День венчания
Утром в день венчания невесту одевали в свадебное платье, все в доме ждали свадебный поезд, плотно заперев ворота и двери в дом. Невеста причитала с самого утра, уговаривая не отдавать ее замуж. Ей отвечали причетами мать, сестра, тетка, жалея и поучая тому, как надо жить в чужих людях.
Отец готовил свадебный воз, а подруги украшали лентами уздечку и дугу. Отец невесты в обряде играл большую роль, чем мать, которой отводилась роль хозяйки дома, принимающей гостей, накрывающей на стол.
Приезд жениха
Когда приезжали сваты и жених, одна из подружек кричала: "Подруженьки, это же чужие какие-то подъезжают! Молодую нашу, видно, отобрать хотят! Не отдадим ее!" А остальные отвечали: "Не отдадим, выручим! Прогоним или выкуп пускай нам дают!" Дружки давали денег или подарок. О.А.Денисова из деревни Ретле рассказывала: "Дружки косу выкупали. Крестная возьмет косу: "Невеста твоя, коса моя". Или:
У нас ночевал Иван Михайлович,
Унес четыре лапти,
Позвольте за них разобраться:
У стола четыре угла,
Так пожалуйте нам четыре рубля.
После этого жених и дружки врывались (именно врывались) в дом и подходили к невесте. Жених входил в дом обычно вслед за поезжанами. Вел себя очень сдержанно. Он не снимал шапку, не улыбался и ничего не говорил. Все садились за один стол, а невеста с подругами - за другой. Сват наливал стакан вина или водки и на тарелке подносил к невесте. Она покрывала стакан платочком. Все это относили к жениху. Он брал платочек, а взамен клал деньги. Невеста, взяв деньги, выпивала вино. Затем кто-нибудь из родственников подходил к невесте, брал ее за руку и подводил к жениху. Тому, кто приводил невесту, давали деньги. Наконец родители благословляли жениха и невесту на венчание. Родители невесты угощали "поезжан", то есть тех, кто приехал со стороны жениха, но невеста и жених до венчания, то есть до вечера, ничего не ели, чтобы таким образом избежать "порчи" и "сглаза".
Для этих обрядовых моментов свойственно иносказание. В книге В.А.Пылаева он описывается так: "Дружка едет выкупать невесту к венцу. А там двери все закрыты, не пройти ему, и берет он кнут, стучит кнутовищем. Сказками-присказками просит он отворить:
Отворите дверь, пустить гостя,
Одарю я вас чистым серебром,
Наградим вас чистым золотом,
А вас кони ждут лихи-лихоньки,
Как помчим мы вас пуще вихоря.
Да не чваньтеся, отворите же!
Наш князь молодой велел кланяться,
Низко кланяться, вам не чваниться.
Ему отвечают тоже присказками и отворяют двери". Иносказание связано было изначально с желанием избежать влияния "дурного глаза" или какого-нибудь колдуна, обмануть его.
Благословление молодых
Гарасина Г.Н. из деревни Рамушево рассказывала о том, что перед венчанием благословляли на шубе. Шубу расстилали на лавке, сажали на нее невесту с женихом, и дружки выкликали: "Батюшка и матушка, умели вспоить, вскормить, умейте и под венец благословить!" В деревне Подцепочье отец с матерью благословляли и хлебом. Вырезав в середине его кружочек, чтобы насыпать туда соль, хлеб клали в решето, брали икону. Следует отметить, что в этих действиях просматриваются следы языческих обрядов, когда шкура животного, вывернутая мехом наружу, должна была выполнять не только функцию оберега, восходившую еще к тотемным обрядам, но и способствовать рождению многочисленного здорового потомства. А хлеб всегда воспринимался в сознании древнейшего человека как знак богатства, изобилия и плодородия. Все это было особенно важно потому, что молодым предстояло продолжить жизнь рода. Понятно, что магическое значение обряда отошло на второй план, но тем не менее сам он сохранился.
Дружка брал жениха и невесту за руки и, окрещивая кнутом перед ними путь, вел их к свадебному поезду, а сваха или какая-нибудь из родственниц "пахала" (подметала) перед ними веником. В деревне Подцепочье даже в 1951 году свадьба игралась с соблюдением оберегательных действ. Силу оберега имел и платок, которым покрывалась невеста перед тем, как посадить ее в свадебный возок. Для оберега невесты использовались иголки, которые втыкали в подол платья невесты, чтобы "портежа" (порчи) не было.
После благословения девушки пели одну из перечисленных ранее песен. Невесту выводили из дома под песню "Из-за лесу, лесу темного..." Не в Старорусском, а в Окуловском районе Новгородской области были записаны хор подружек, поющих свадебную песню, и причет невесты, исполняемый одновременно. Следует сказать, что такая традиция была и в других районах, но выявить ее в 80-е - 90-е годы не удалось. Хор пел:
Из-за лесу, лесу темного,
Из-за гор, за гор высокиих ,
Там летит стадо серых гусей,
А друго стадо лебедушек.
Отставала-то лебедушка
Что от стада лебединого,
Приставала-то лебедушка,
Что ко стаду ко серым гусям.
Не умела-то лебедушка
По-гусиному-то кричати -
Ее стали гуси щипати:
"Не щипайте, гуси серые,
Не сама я к вам залетила.
Занесло меня погодою,
Да погодою-невзгодою.
Завезли меня добры кони,
Да добры кони Ивановы.
Невеста в это же время вела свою лирическую партию:
Уж вам спасибушко большое, великое,
Уж мои миленькие вы подруженьки,
Что не забылли вы меня горюшицу.
Да что пришли-то вы и не прогнивились,
Да проводить-то меня в чужи люди,
Да во чужи люди, да незнакомые,
Да чужого-то вы за чужанина,
Да от своей-то от родимой маменьки,
Да и кормильца-то моего папеньки.
Да попрошу я вас, мои любимые,
Уж вы возьмите мою красну красоту,
Да и носите ее не жалеючи,
Да парны баенки, вы с нею топючи,
Да черны ригушки вы с ней молотяче.
А то снесите вы ее в чисто поле,
Да поразвесте ее на березыньке.
Да пусть развеют ее ветры буйные,
Да пусть зальют ее дождики частые!
Да чтоб не думала горюшица бедная
Да об веселоем своем гуляньице,
Да об своих-то я подружках милыих!
Мать невесты, прощаясь с дочерью, перед отправлением свадебного поезда причитывала:
Выду я, выду в чисто полюшко,
Погляжу я на все сторонушки,
Буду я кликать свою доченьку.
Не окликнется ена, не оглянется
На чужой-то дальней сторонушке.
Увезут тебя, милое дитятко,
На чужую-то на сторонушку,
Уж за горы-то, горы высокие,
Да уж за реки-то, реки быстрыи,
Да уж за леса-то, леса темныи.
Закукуешь там серой кукушечкой
На чужой-то на дальней сторонушке,
Тогда вспомнишь, милая дитятко,
Про свою-то родую матушку,
Как скучаю я, сиротинушка,
По тебе-то, милая дитятко.
На своей-то родной сторонушке
Я тебя ростила и лелеяла,
Голубила я, сиротинушка,
Тебя сердечная, милая дитятку,
А теперя ты, моя доченьку,
Передаю в чужие рученьки.
(Федорова М.П., 1909 года рождения, дер. Астрилово, запись 1984 г.)
Отъезд к венцу
Венчаться жених и невеста ехали в разных возках одного свадебного поезда, часто довольно большого, состоящего из 12 - 18 лошадей. В первом возке находились жених с дружкой, во втором - невеста с крестной или свахой, а далее "поезжане" на тройках, украшенных венками, колокольчиками и лентами. Кстати, свадебный колокольчик служил не только для того, чтобы слышали, что едет свадьба - это более позднее значение, но для того, чтобы отпугивать нечистую силу. Свадебному поезду по пути его следования жители делали "заломы", то есть перегораживали путь. Откупались от "заломщиков" пирогами, орехами, вином. Родители молодых в церковь не ездили.
С венчанием, как и со всем свадебным обрядом, связано много примет. Считалось, что тот, кто в церкви первый встанет на подножье - "тот и будет верховодить" в семье.
Невеста, уставшая от подготовки к свадьбе, от постоянных причетов, от ощущения неизвестности того, что ее ожидает в будущем, тем не менее должна была стоять веселой во время венчания. Да и потом тоже находиться в веселом расположении духа, несмотря на предстоящий напряженно-драматический обряд расплетания девичьей косы.
Перевоз приданого невесты
Когда свадебный поезд отправлялся к венчанию, приданое невесты (простыни, одеяла, подушки везли в дом жениха на 3 - 4 лошадях. Его сопровождала постельница.
Разлилося, разлилося три кораблика со берега.
Вот как первый корабль идет
Со дугами золочеными,
А второй-то корабль идет
Со перинами пуховыми,
А как третий корабль идет
Со душой со красной девицей.
(Сторожева М.Н., дер. Колома)
Жители деревни обязательно должны были наблюдать это. Встречали приданое отец и мать жениха. М.А.Федорова из деревни Старина вспоминала: "Пока молодые в церкви, трое выбранных развешивают приданое на веревки, натянутые с одного угла избы в другой. Затем по два утиральника (полотенца) вешают у каждого окна, на зеркало. Утиральники должны быть обязательно вышитые. Когда повесили - начинают причитывать:
Ехали мы лесами дремучими,
Мхами топучими,
Реками широкими,
Озерами глубокими.
Лошади были немудрые,
Кучера были худые,
Ехали, - нас оборотили,
Приданое наше замочили,
Разрешите нам посушить.
Мать жениха отвечает: "Пожалуйста, пожалуйста". Развешивают приданое и вдруг не хватает веревки. Они говорят:
Или горенку расставьте,
Или гвоздиков прибавьте.
Затем эти трое подходят к родителям жениха, подают утиральники и причитают:
Вот примите от нашей молодой
Квашонки покрывать,
Горшечки отнимать
И белы руки вытирать.
Наша молодая по садам не ходила,
Соловьев не ловила,
Тонко пряла,
Звонко ткала,
Бело белила,
В ваш дом норовила.
Все осматривают приданое, а постельницы говорят:
Глядите, не торопитесь,
Да только после не колотитесь".
Петрова К.И. из деревни Горки говорила: "По 7 завес на кровати делали, по 20 скатертей клали, полотенцами всю избу увешивали. И все колотилися, у кого лучше приданое".
В деревне Острые Луки говорили: "Вы снимите шелковые, Дайте повесить ковровые". Вешают все, чтобы все видели, сколько привезли" (Федотова А.А.).
ПОСЛЕВЕНЕЧНЫЕ ОБРЯДЫ
"Раскрывание" молодой в доме мужа
От венца молодые ехали к родителям мужа, сидели они теперь вместе и лицо жены было закрыто платком. В селе Взвад говорили, что молодые, пока ехали "угощались барашками (баранками) да пирогами". Когда к дому подъезжали, то перед молодыми "пахали" дорожку или подруга, или дружка. Молодых к дому вела "большая дружка", а родители мужа встречали молодых хлебом-солью, осыпали их зерном, хмелем, благословляли. "Шубу им под ноги бросали, жито по глазам кидали, чтобы жить богато" (Петрова К.И., дер. Горка).
Обязательным послевенечным обрядом было раскрывание молодой. При сравнении заметно, что этот обряд отличался в разных местностях. По воспоминаниям Т.Н.Гарасиной из деревни Рамушево раскрывание происходило прилюдно, то есть при собравшемся народе. Молодую "вводят во двор, там стол стоит, хлеб-соль лежит. Невесту и жениха ставят за стол, затем дружка берет кнут, отрезает кромочку от хлеба и на кромку и кнут наматывает плат. Потом тряхнет плат и все смотрят, как хлеб упал: если кромочкой кверху, то первый мальчик родится, а если мякишем, то девочка. Все кричат: "Ура! Молодая хороша! Жених еще лучше!" И тут дружки бросают всем орехи, пряники, а молодых ведут в чулан для того, чтобы молодой муж расплел жене косу (об этом говорилось раньше). В деревне Подцепочье после гадания на хлебе, по словам А.С.Орловой дружек "на ура" вздымают, чтобы водки дали. Дружка дарит невестино рукоделие свекрови. Потом все едят, пьют, молодым горько кричат. В деревне Бор "молодых раскрывали под окном. Собиралось много народу.(...( Дружки дарили всем подарки (...( за то, что они хвалили молодых. Дружки говорили: "Вы нас будете хвалить - мы вас будем дарить". И все кричали: "Хороши молоды! Хороши молоды!" Так вспоминала А.Н.Павлова.
Свадебный ("княжий") стол
"После раскрывания молодых сажали за стол, и крестная невесты говорила:
Есть ли у нашего князя молодого
И у княгини молодой
Родимая матушка,
Родимый батюшка?
Подойдите поближе,
Мы поклонимся пониже.
За стол невесту заводили по ходу солнца, держа за правую руку, рядом с ней по правую сторону сажали жениха. Они сидели за столом под своими иконами, украшенными вышитыми полотенцами. Поезжане рассаживались за столами, расставленными вдоль стен. Дружка заводил гостей за столы, при этом самые почетные гости - большая родня садились в переднем углу, менее почетные гости занимали крайние места справа. За столом среди почетных гостей находились "большой боярин" и "малый боярин", "тысяцкий". Их роли играли уважаемые всеми люди. Они должны были хорошо платить за песни, которые посвящались им, богато одаривать жениха и невесту. И это тоже носило характер магический. Рядом с женихом сидел его крестный, а затем родители. В той же последовательности рассаживали и гостей со стороны невесты.
Родители подходят к столу, к молодым и угощают их вином. А гости все тоже угощаются и рассматривают приданое"(из рассказа К.И.Петровой, дер. Горка).
На свадьбу, чтобы просто посмотреть,собиралась вся деревня, стояли и под окнами, и в сенях. Молодые вместе со своими родными и гостями сидели за свадебным ("княжим") столом. Девушки стояли вдоль стен и пели песни, величая каждого гостя. За величальную песню они получали деньги или угощение.
Или пели "Чарочку":
Ох, чарочка вита, вита, вита,
Полна медем налита.
Вот наливал чару Васенька,
Испивала чару Машенька.
Вот она завалилася
На льду, на льду, на льду.
Подымайте молодую-молоду.
На троечке вороной,
На подковке золотой
Отец с матерью подъезжали,
За белы ручки брали,
За белы ручки брали,
За дубовый стол сажали.
(Власова А.С., дер. Дубки)
В деревне Рамушево "Чарочка" звучала так:
Чарочка моя серебряная,
На серебре золотом расписаная,
Кому чару пить,
Тому здраву быть.
Чару пить-выпивать Ивану Петровичу.
Такая песня с пожеланием здоровья могла исполняться всем гостям по кругу.
Пели и так, обращаясь к жениху:
Вот как Ванюшка косил, косил, косил,
Косу в кустики бросил, бросил, бросил:
"Пропадай моя окладная коса!"
Проходила здесь Настенька-душа.
Она запросто не хаживала:
Намывша она, набеливша она, нарумянивша.
(Сторожева М.Н., дер. Колома)
При этом говорили:
Поздравляем тебя с песенкой Иван Иванович,
С молодой женой.
Вам поцеловаться,
А нам за песенку разобраться,
Хоть меленькими, да беленькими.
(Сторожева М.Н., дер. Колома)
Пели песни и шуточного содержания не только гостям, но могли спеть и жениху:
Как Михайло-то во щи упал,
Он в горячие нечаянно попал,
Он с-под крошева выглядывает,
Себе любушку высматривает,
Себе любушку-голубушку,
Аксинью Васильевну.
(Чайкина А.С., дер. Рамушево)
Невеста в этот вечер одаривала новых родных своим рукоделием. Дружка раздавал подарки и приговаривал: "Свекровушке на платочек, а вот на передничек (Т.И.Терентьева, дер. Тулитово) и каждый из подарков родственникам жениха дружка, прежде чем отдать, клал на кнутовище.
Роль дружки на свадьбе
Роль дружки на свадьбе значительна. Его атрибутом было вышитое полотенце, повязанное через плечо. Это должен был быть веселый, раскованный - хорошо знающий обряд молодой человек. Он должен был хорошо говорить, знать и во время произносить свадебные приговоры и шуточные выражения. По сути он руководил свадебным ритуалом после венчания. С помощью кнута он совершал множество магических действий, призванных уберечь молодых от порчи и принести им достаток.
Жених молчаливая, почти не действующая фигура свадьбы. Ему отведена небольшая роль в свадебном обряде. Несомненно центральное место в ходе свадьбы (всех ее моментов) принадлежит невесте, и весь ход свадебного действа это подтверждает. Это связано с тем, что женщина в крестьянской семье играла важную роль держательницы дома, хранительницы домашнего очага и продолжательницы рода. Отсюда так много обрядов, связанных с невестой, главный акцент в которых ставился на "плодородной", рождающей функции женщины.
В Старорусском районе (в деревне Буреги) был обычай "в вечер венца" петь под окнами колядки, которые казалось бы, привычнее слышать в святочные вечера, когда колядующие ходили по домам. В данном случае колядка выполняет ту же функцию, что и в зимнем календарном обряде - это пожелание всяких благ, за которое следует заплатить исполнителям:
Молода, молода,
Подай пирога!
Подашь пирога, -
Будешь хороша молода,
А не подашь пирога, -
Будешь худая молода.
Вслед за этим молодая угощала всех, и на улицу выносили угощение.
Свадебный день заканчивался проводами молодых в опочивальню. С этим моментом тоже было связано много магических, часто носивших эротический характер, действий.
ПОСЛЕСВАДЕБНЫЕ ОБРЯДЫ
Бужение молодых
На другой день утром начинался обряд бужения молодых. Свадебники (гости) утром будили шумно - били горшки под дверями, за которыми почивали молодые. И снова проверялась ловкость и умение молодой исполнять трудную работу. Невесту заставляли пол пахать. В данном случае невеста "зарабатывала" на этом деньги. бросали на пол деньги вместе с соломой и мусором. "Начинаешь пол пахать (подметать.), а люди и деньги кидают, и углей набросают, и золы насыплют, и никто не помогает. Устанешь. Идешь золовке в ноги кланяться, чтоб она тоже пол пахала", - вспоминала Е.В.Журавлева из деревни Ручьи. "Я набрала 14 рублей, а когда устала подметать, отдала веник золовке. Помню кто-то положил за лампаду, которая у потолка висела, сколько-то денег. Михаил (муж) меня взял на руки и поднял, и я достала".
Во многих старорусских деревнях для молодых на другой день после свадьбы топили баню, куда они ходили вместе: "Хошь не хошь, а иди", - говорила О.А.Денисова из деревни Ретле.
"Хлибины" ("яишня")
На второй - третий день для молодых устраивали вечеринки: "Кто на свадьбе гулял - тот приглашает к себе молодых" (Н.Г.Юлина, дер. Буреги).
Заключительный обряд старорусской свадьбы - "хлибины" (хлебины или яишня, или отводины). В разных местах обряд назывался по-разному. Проходил он в доме тещи. Вот как это было в деревне Бор (А.Н.Павлова). "Входя в дом муж говорил:
Вставал я раненько,
Умывался беленько,
Полотенцем утирался,
В путь-дорожку отправлялся.
Говорила мне женочка милая,
Что есть маменька родная
Варвара Епифановна.
Подойдите к нам поближе
Мы поклонимся пониже.
Зать сыпал в ложку деньги и подавал теще:
Золоту казну примите,
А ложечку назад отошлите
Яишенку покушать.
Теща благодарила и подавала ему яишню".
Все собравшиеся в доме гости и родственники с интересом наблюдали за тем, как молодой муж начинал есть яишницу. О.А.Денисова из деревни Ретле говорила: "Накроют ее (яишницу) платком и подносят молодому. Он выкупит ее, платок снимет и начинает есть. А все смотрят: из середины возьмет - то худая невеста, нечестна, а с краю почнет - то девушка. А потом платок молодой остается". Журавлева Е.В., вспоминая свою свадьбу говорила: "А я сижу и думаю, что у него на уме. К тому же и стыдно. Муж-то начал есть ее с краю". "Теща потом закроет яишницу платком и унесет, а после обеда всем приносит, чтобы все видели", - вспоминала Н.Г.Юлина из деревни Буреги. Понятно, что молодой муж в данном случае и сам мог поступить нечестно, оговорив жену, потому и думалось жене, "а что у него на уме". Кроме того , как уже говорилось раньше, яишница, включенная в обряд, становилась блюдом не только просто ритуальным, но и магическим. Так заканчивался обряд, длившийся несколько недель.А дальше для молодой женщины начиналась, как правило, нелегкая жизнь в новой семье.
А.С.Барабанова из деревни Буреги рассказывала: "Так и стала жить. Все в одной избе спали вповалку, а нас в полог положили. Семья большая была: свекор, свекровь, золовка, деверь с женой, девочка да мы, молодые. Жить было тяжело, а весело - вся семья в округе. Свекор и свекровь хозяйство вели, а мы задание получали: на поле, лен трепали во дворе, точиво ткали. (...( В доме и жернова были, ступы высокие (...(. Крупы делали овсяные, ячмень толкли".
Такой свадебный обряд перестал существовать в Новгородских деревнях в 30-е годы нашего века. Те, кто рассказывал о нем, обязательно говорили: "Потом уж так свадьбы не играли". Женщины чаще всего вспоминали о своих свадьбах, которые были в 20-х - начале 30-х годов. Однако память народа хранит обычаи и песни, которые "пелись раньше".