Жили в стары годы муж с женой. Мужик-то тихой... смиренной... што теленок. А уж баба!! Этаких-то баб и на белом свету раз-два да и обчелси. Така трескотуха, така лоскотуха... не приведи Господи! Кажино-то слово в роту захватит, да своих десяток прибавит — и пошло... и пошло... Всих-то перебаломутит, баб-то всих волосьем промеж себя перевяжет! А сама все суха из воды выскочит. Этако зелье... Этако зелье... И не ухватишь ты ею никак. Што вьюн промеж пальцов уйдет. Ена в стороны, а мужику досталось!! Отдувалси сердешный своим бокам за этаку женку. И оглоблей били, и кулакам спину разглаживали. У другово давно бы эфта баба без косы гуляла, а ен рукой махне, да за работушку тово дюжей...
Вот однова и пойди энтот мужик в лис за дровам. Выглядил этта три березоньки, да за топор... Тольки размахнулси и провались ево права ноженька по колино в землю. Што тако?! Выпростался мужик. Глядит — дыра этака кругловата, глубоконька... Лег этта на брюхо, руку- то сунул, а там как котелок... Да никак клад в руки даетца?! Стал мужик рыть и вырыл энтот самый котелок. А котелок-то — с краям вровень — все рублевики да лобанчики...
Дило-то оно — подай, Господи, кажному... Одно неладно — баба!! С этаким-то котелком век живи — не охнешь — тольки б воевода не узнал... Да с этакой бабой рази утаишь?! Да той же ж минуточкой по всей волости и разнесе... А уж как до воеводы дошло — все и ушло. В казну, вишь ты, клады-то представлять было надобно — исполу. А како там исполу!! Почитай все у воеводы и останетца, в казну-то там што... што, ну, а уж теби-ка какой рубь перепал — и ланно... Дило брат, тако...
Вот этта мужик и задумался, как от женки клад утаить, штоб воевода-то не дозналси... Думал-думал, да и удумал. Взял это маленько рублевиков, котелок в дыру, землю заровнял да на базар... А сторона-то у нас рыбная, озерная... Навезут этта на базар-то и окунев, и плотвы, и щук, и лещов живых — так и трепыхаются... Накупил мужик рыбы энтой да по дороги в лис-то и пороспихал в овсы — будто ена из реки-то сама зашодцы...— «Эх, думает, топеря бы мни-ка зайченка роздобыть!..» АН, навстречь-то и иде мужик-охотник с соседней деревни — за ухи зайченка-то и держит.
— Здорово!
— Здорово!
— Куда зайца-то ташшишь?!
— А не говори! Приехавши в усадьбу с городу бара... принеси да принеси зайченка ребятишкам на забаву... Посулил... вот и несу.
— А продай мни-ка!
— Да чево тут продай! Бери и так — мни-ка и ног не ломать — семь верст киселя не месить.
Отдал охотник зайченка, а мужик-то с зайцом-то к реки... А ен вентеря по реки-то ставил — рыбу ловил. Выташшил ен вентерь-то, зайца в ево сунул, да унять в воду и спустил...
Все этак-ту уладивши, домой пришел — а женка-то у печи с ухватом. Сел этта на лавку.
— Женка, а женка! дило-то оно како выходит!.. А бабу-то што волной вздынуло.
— А што тако?!
— Да говорить-то тебе погодить — не удержишь...
У бабы и горшок в сторону.
— Васенька, жаланный, скажи.
— Не-е... лучши помолчать, не утерпит твой язык...
— Вот те Христос! никто не узнае...
— Знаем, брат, твое не узнае, всих оповестишь... А тут... коли ежели с умом...
Взяло женку за живое! Забожилась баба.
— Да с места не сойтить... Да провалитца мни ставши... Да лопни мои глазыньки, коли я...
— Не-е, баба, и не божись... не заклинайси... зна-а- аю!!!
— Хоть помереть сей минуткой! Да разрази меня царица небесная... Хошь образ со стены сниму да поцелую!
Крутит мужик головушкой...
— Ну, хошь — земли горсть съим?..
— Ну, ланно, баба, земли ись не надобно... а тольки молчи, молчи, ради Господа!
— Васенька!!! да я!!! — прижанула баба руки ко груди.
— Ну, слухай... Клад в руки дался.
— Ва-а-асенька!!! жаланной!!! И где?..
— За Матешиным болотом... на пригорки... у трех берез...
— А много?! — С умом жить, так на век хватит... Бери-ко мешок, да пойдем обирать.
Пошли. Идут этта... А мужик-то...
— А што, женка, люди сказывают, скоро свиту переставленье буде!..
— Ешшо што! удумаешь тоже!
— Старец сказывал... В старом Ерусалими был... так оттель...
— Полно-ко! да заложил твой старец хорошенько — да и ты с ним — вот тебе и свиту переставленье.
— Не-е, женка, старец-то и приметы сказывал...
— Ни в жисть не повирю.
— Да слухай-ко: перед концом-то, сказывал старец, вся рыба в овсах очутитца, а зайцы-то в реки жить уйдут.
— Эва, понес околесицу!.. Говорю, оба вы со старцем-то анчутку видели.— Да и рукам сплеснула: — Ва-асенька! Да и впрямь...
А эфо подошли к овсам-то, а рыба-то и лежит. Баба-то и ошалела...
— Ба-а-тюшки! да сколь ей тут...
— Говорю тебе — старец сказывал...
— Ох, жаланной! и щука, и окунь... гляди-ко... гляди...
— А морды-то ноне ставил?!
— Стоя-ят...
— Пойтить — поглядеть...
Побежала баба к вентерям — хвать, а заяц-то и сидит. Завопила баба не своим голосом:
— Ва-сенька!
— Нишкни, ты, оглашенная!.. А клад-то?!
Пошли клад добывать. Вырыли, в мешок склали. А бабы рыбы жалко... сама в руки даетца...
— Свиту-то переставленье ковда еще бу-де!.. а я ушицы сварю да рыбничек слажу...
Набрали и рыбы целый мешок. Только стали этта из лесу-то выходить, а и зареви чей-то козел не своим голосом...
— Штой-то, Васенька?
— Молчи-ко ты, молчи!..
— Да не наша ли коровушка... не ведмедь ли дерет!
— Да помолчи-ко ты, неладная! Али не знаешь? Какой ноне день-то? Пятница!.. а по пятницам-то чорт с нашево воеводы шкуру дерет, эфто он и ревет. Кажинну пятницу этак-то...
— Эва-а што!
— То-то и оно-то... помалкивай знай...
Пришли этта домой-то. Клад мужик под печкой зарыл. Ладит нову избу ставить... коня хорошево приглядывает... А бабы не терпится. Деньги лежат, да не развернись... Вот эфто ена седни да завтра под печку сходит... Смотришь — и сарафаны пошли красны, полушалки шелковы, сапоги со скрипом... чаи да кофеи... А там — милости просим, гости доро-гии! Не обсевки в поле — есть чим попотчи-вать...
Смотрит мужик — неладно оно выходит... Седни гулюшки... завтра погулюшки... никако-во кладу этак-ту не хватит!
— Баба, а баба! работать надобно!
— А на свою половину гуляю... на мой век хватит...
— На каку таку свою половину?!
— А што клад-то найден...
— Да окстись, какой клад!.. во снях, быват привидевши...
А у мужика клад-то в друго мисто унесен.
— Как так во снях привидевши?! Да не с тобой ли, бесстыжи глазы, добывали, да под печку прятали?!
— Да полно-ко ты, лоскотуха неладная!
Баба-то под печкой хвать! — ан пусто...
— Ну, постой же ж ты, погоди!.. Все воеводы начисто выложу.
Скрутилась этака баба, хуже не надо, да к воеводы. Бух в ноги!..
— Воеводушко-батюшко! Погубитель-то мой... клад нашел... от твоих ясных очей затаил да и ума решивши... пьет, не просыпаючись... меня, сироту, бьет... душенька вон... эва, во каком отеребьи хожу... смилуйси!..
У воеводы и усы, што у сома, заходили.
— Кла-ад!.. Такой-сякой... переэтакой... Да я ево!.. Эй, дьяки! понятых взять, у Васьки клад отобрать, а чево не достанет, на спине батогами записать.
Пришли этта понятый с дьякам к Васьки в избу. Баба на печь забравши, глядит, што буде. Сидят дьяки на лавки.
— Эфто ты, Василий, што-о?! Клад давши, а ты затаил?! Аль правов не знаешь?!
— Да где он клад-то, старички?!
— Да твоя же баба сказывает...
— Да кто же мою-то бабу не знае: и соврет — не дорого возьмет. Чать сказывать нечево, кака она трескотуха есть...
А баба с печи — скок! — А-а! так-то ты!! Постойте-кось, старички, сама все как есть, выложу. А и дило было коло полуден... Пришел этта мой-то из лесу — пойдем, мол, клад обирать. Взяла этта я мешки... идем... А как ноне времячко ко свиту переставлению подходит, так рыба-то вся из рек-то в овсы перешодцы...
— Эва, слухайте, каку околесину несе! А баба-то:
— Да ты постой, погоди... я те все выложу. А и набрала я той рыбы мешков пять, на возу не свести... Ай, скажешь, не было?!! А пироги-то кто ил?! А зайцы-то вей, старички, все в воду ушодцы... Вот с места не сойтить... больши их сотни в рики видала, а один так ешшо в вентерь попавши был, так за ухи домой принесли... Скажешь, нет?..
А мужик-то головой качает:
— Эво, старички жаланны, видали вы этаку бабу?! Да слыхано ли дило, штобы рыба в овсах жила, а зайцы в воды водилися?!
— А, скажешь, не было? Да лопни моя утробушка — своим глазам все видела, своим рученькам обирала... Ну, старички, коли тому не верите... да вот уж дило чистое, самы знаете... А и было дило в пятницу, в само-то времячко, как чорт воеводу дерет.
Тут уж дьяки вступились.
— Да ты, дура баба, чаво ешшо?! Какой чорт... каково воеводу?
— Да нашево-то... вить кажну пятницу этак-ту...
Ну уж и прописали бабы воеводу!.. Поди кажну пятницу споминала... Неделю на спинушку-то было не поворотитца... Зато шолкова стала — не узнать. А мужик- то и избу нову поставил, и коня обрядил, и скруту справил... А женкой-то и посичас не нахвалитца... А чуть што — сичас воеводу с чортом и помянет...